С предисловием В. Борисова

 

Москва. Университетская типография, Страстной бульвар. 1898

 

     Из Чтений в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете за 1898 г.

с. 3

 

Среди вопросов русской истории, несомненно, одно из видных мест принадлежит вопросу о колонизации, расселении жителей по территории, занятой государством. Этим объясняется то внимание, с каким историки наши относились всегда и относятся к указываемому предмету исследования, видя в нем по всей справедливости первый, основной камень, с которого должно начаться возведение здания местной, областной истории, далеко, как известно, еще не законченное. Мы имеем несколько капитальных трудов по вопросу по колонизации, каковы, например, исследования гг. Фирсова, Корсакова, Соколовского, Перетятковича, Багалея, Миклашевского, но все они не исчерпывают вполне предметачто сделается возможным лишь тогда, «когда мы, – как говорил проф. Д.И. Багалей, – будем иметь историю заселения разных областей нашего обширного отечества». Всего более мы располагаем данными относительно заселения южной, степной окраины Московского государства, процесс которого происходил уже всецело на глазах истории и оставил, следовательно, те или другие следы, в виде различных

с. 4

документов и актов, по которым он мог бы быть восстановлен в настоящее время исследователями. Однако и здесь ученым приходится считаться с отсутствием многих материалов, нужных для освещения некоторых сторон сторон исследуемого ими явления, которые от этого, конечно, сильно проигрывают, отстают по полноте и отчетливости разработки от остальных частей: такое неудобство пришлось, между прочим, испытать проф. Багалею при изучении им владельческой и монастырской колонизации в Харьковском крае.

В силу высказанных выше соображений, нам кажется, что всякий новый документ, относящийся так или иначе к предмету колонизации, не будет лишним балластом, а может принести известную долю пользы в дальнейшей разработке вопроса. Таким новым документом является предлагаемая ныне вниманию исследователей «Строельная книга города Пензы».

Так называемые «строельные» книги городов – памятники редкие, сравнительно с остальными, доставшимися нам в наследие от XVI и XVII столетий: их насчитывается всего около двух десятков; между тем по своему значению они чрезвычайно важны. Позволяем себе привести следующую характеристику этого рода памятников, данную проф. Багалеем, из которой сразу видно, что представляют из себя «строельные» книги: «Всякий, знакомый с содержанием переписных книг XVI – XVII вв., знает, что так называемые «строельные книги» содержат в себе самый важный материал для истории заселения и, затем, для характеристики сословных отношений и, отчасти даже, – экономического быта населенияв истории города они определяют первый, основной момент, который нередко предрешал и его последующую судьбу; в них мы находим данные о времени, месте основания города, лицах, занимавшихся постройкой его укреплений и, наконец, его первоначальном населении; они указывают, из каких мест происходили его первые поселенцы и явились ли они добровольно, или по распоря-

 

с. 5

жению правительства (т.е. были они сходцами или сведенцами). Таково значение издаваемых ныне строельных книг южных степных украинных городов, лежавших между бассейном Днепра и Дона. Помимо всего этого, издание их имеет еще и специальный интерес: они значительно разъясняют весьма существенный вопрос в истории колонизации южной степной окраины: кто начинал заселение ее – вольные крестьяне, или служилые люди».

Обращаясь к печатаемой здесь «строельной» книге г. Пензы, должно отметить, что всех ответов на вопросы, поставленные проф. Багалеем в его характеристике, мы не найдем в нашей книге. Она дает сведения только о второй части программы, именно – о населении, его количестве и происхождении, и в этом отношении приближается к «переписным» книгам, отличаясь, впрочем, от них наличностью весьма подробных указаний межевых признаков поземельных владений.

«Строельная книга г. Пензы» знакомит нас с тем крайне любопытным фактом, что в Пензе, кроме двух обыкновенных групп, из которых складывалось вообще население новопостроенных городов, – «сходцев» и «сведенцев», – была еще третья группа, довольно многочисленная, – это «ссылочные» люди и притом за одно только преступление – за «воровское денежное дело». Таким образом, население Пензенского «посада» составилось первоначально главных образом из фальшивых монетчиков. Факт этот, достойный замечания уже сам по себе, свидетельствует также о достигнутом жизнью смягчении сурового постановления Уложения, требовавшего единственного и исключительного наказания за делание фальшивой монеты – смертной казни преступника чрез залитие горла расплавленным металлом.

История Пензы до сих пор темна настолько, что точно неизвестен даже год ее основания. Все сведения о начале города

с. 6

ограничивались данными, приводимыми подполковником Свечиным, посланным для ревизии лесов в Казанской губернии и оставившим «Описание», составленное во время исполнения поручения в 1765 году; они приведены г. Перетятковичем, но здесь мы помещаем целиком отрывок из «Описания», относящийся к г. Пензе, чтобы удобнее было сравнивать его с «строельной» книгой. Вот что писал Свечин: «Город Пенза… городовое укрепление зделано стоячее, на подобие острога, из весма толстаго дубового деревья; по углам и в середине оного семь башен, зделанные по тогдашнему обыкновению; коего в окружении 413 сажен и один аршин; около оного ров, ширины не менше 5-ти, а глубиною 2-х сажен. Как у всякого оного строения, так и у поселения жителей, в 7172-м году, по указу царя Алексея Михайловича, определен был воевода Елисей Протасьевич Лачинов, а в 7174-м году, в ноябре, сего ж города оным новопоселенным земли делил, давая на службу по 12 четвертей; [здесь и далее разрядка автора предисловия В. Борисова. – М.П.] который за верность к царю от бунтовщика Сенки Разина тогда и казнен… Как царя Алексея Михайловича черкасы, в числе оных был некто Байгус, прогневалито в сие место по надобности тогда ж переселены; а в добавку – конные казаки Воронежской губернии, ис Троицкого острога, пешие ж казаки – из разных мест собраны; а из Шацка конные служилые люди двоекратно присланы. Но как оным Лачиновым селены были порознь, то от сего и поныне слободы сии именуются, первая – черкасская, вторая – конная, третья – стародрагунская, четвертая – новодрагунская. Находившиеся во оных жители содержат закамскую ланд-милицию, коих числом, по нынешней ревизии, 6085 душ. В городе соборная церковь одна, и другая – на воротах, а сверх оной колокольня; подушного сбору палата каменные; приходских церквей каменных 6, деревянных 5, в том числе строения ево, Лачинова, ветхая одна, которая прежде была соборная, но ныне слобоцкая почитается, в коей чюдотворный образ Преображения Господня; монастырей на берегу Пензы два, ис коих первый – Спаса Преображенский – построен в 7197-м году, второй – Троицкой девичей – построен в 1702-м году».

с. 7

Из сопоставления «Описания» подполк. Свечина и «строельной книги» можно видеть, что первое соответствует последнейоткуда также заключаем, что Свечин имел в своих руках, при составлении «Описания», фактические данные. Поэтому нет, как нам кажется, оснований не доверять и той части описания, подтверждение которой не находится в «Книге», за отсутствием подобных же сведений; другими словами, – не доверять указанию Свечина на 1664 год, как на год устройства Пензенского «города», и на 1665-й год, как на время, когда новые поселенцы получили свое поземельное устройство. Эта гипотеза является тем более вероятной, что с ней вполне гармонирует замечание г. Мешкова, которому рукопись обязана своим сохранением до наших дней, – видевшего «Книгу» в то еще время, когда первый лист ее, теперь утраченный, был цел: на нем, по словам г. Мешкова, означено было как время основания города, так и имя исполнителя царской воли – стольника и воеводы Лачинова.

Заключим наше предисловие указанием на судьбу издаваемого документа, которая вполне может названа превратной. История его прошлого поучительна в том смысле, что показывает, каким случайностям подвержены у нас, особенно в провинции, памятники, иногда в высшей степени важные и интересные, составляющие настоящую драгоценность для исторической науки.

Первое сведение о существовании в архиве Пензенского уездного суда какой-то рукописи, современной основанию города, г. Мешков получил в конце 20-х годов. Вытребованная им из архива, рукопись оказалась «строельной» книгой и, по прочтении, была возвращена по принадлежности. Спустя долгое время, г. Мешкову снова понадобилась эта книга, но, при справке, выяснилось, что архив суда растрачен архивариусом, и рукопись исчезла неизвестно куда. В 1861 году г. Мешков совершенно случайно и неожиданно обрел ее в… Саратове и, разумеется, водворил ее обратно в Пензу, отдав в канцелярию губернатора. Отсюда, уже в конце 70-х годов, рукопись была временно отдана в распоряжение Казанского Общества Археологии, Истории и Этнографии, и тогда же г. Мешков при-

с.8

нял на себя труд снятия с нее копии. Удивительно, каким образом рукописи обошлось так дешево столь долгое странствование из города в город, при условиях, притом, не вполне нормальных: она лишилась только одного первого листа!

В архиве Казанского археологического общества «Книга» и копия с нее г. Мешкова лежали без употребления до сей поры, хотя пензенцы несколько раз справлялись о судьбе ее и даже жертвовали деньги на издание; наконец, и они забыли о существовании памятника истории их города, сочтя, вероятно, его окончательно утраченным.

Самая «Строельная книга города Пензы», по своему внешнему виду, представляет переплетенную тетрадь в 65 листов, но первого, как указано уже, недостает; писана скорописью, во многих местах, особенно по краям, листы порваны, но, в общем, ее состояние можно считать удовлетворительным.

В. Борисов.

Москва, 19 июля 1898 года.

с. 9

Продолжение.. стр.1,  стр2стр3стр4.